Сотрудники управления считали своего шефа мужиком порядочным и демократичным. Им даже в голову не могло прийти в какой грязи крутится их начальник, какой он мерзавец и сволочь, и сколько уже сотрудников подставили свои головы под пули, благодаря ему.

Его черный «мерседес» с затемненными стеклами, оснащенный средствами связи, стоял у крыльца. Еще с полдесятка машин дожидались своих хозяев. Машина генерала Морозова была самой шикарной из них.

Его водитель, увидев, что в кабинете хозяина погас свет, тут же собрался, сбросил с лица угрюмое озабоченное выражение, улыбнулся сам себе и прикинул, что генерал через две-три минуты уже будет спускаться с крыльца. Так он и вышло.

Петр Иосифович, естественно, не в мундире с генеральскими звездами и не в брюках с лампасами, а имея вполне штатский респектабельный вид — в сером плаще и серой шляпе, довольно легко сбежал к машине.

Водитель распахнул дверцу.

— Ну как ты, Петя, замаялся? — бросил Петр Иосифович своему тезке банальную фразу.

— Да нет, ничего, Петр Иосифович, все в порядке.

— Как машина? Не барахлит? Не стучит?

— Нет, что вы! Все чики-чики.

— Ну, тогда замечательно, — генерал устроился на заднем сиденье, расстегнув пуговицы плаща, поправил узел галстука, положил рядом шляпу.

— Погода какая-то мерзкая, а, тезка?

— Да, погода дрянь, — ответил водитель, ожидая, когда генерал скажет куда ехать.

— Так что ты не гони, Петя. Поедем потихоньку, помаленьку.

— Куда едем, товарищ генерал?

— Куда? Домой поедем, время, как ты понимаешь, позднее.

Водитель повернул ключ, зажег габаритные огни и черный «мерседес», сверкая антенной и чисто вымытыми стеклами, медленно развернувшись во внутреннем дворике, направился к воротам Те распахнулись, словно по велению волшебной палочки. Дежуривший милиционер отдал честь, хотя и не видел самого генерала, сидящего в салоне, но прекрасно знал, кому принадлежит автомобиль.

Когда генерал Морозов покидал управление, там уже почти никого не было, а сотрудники Морозова, оставшиеся дежурить, были привычны к тому, что их шеф иногда задерживается допоздна.

Водитель вел машину осторожно, но довольно-таки быстро, лихо обгоняя машины, идущие впереди. Петр быстро перестраивался из одного ряда в другой.

Петр Иосифович Морозов время от времени поглядывал в боковое стекло и барабанил пальцами по спинке переднего сиденья.

«Что-то генерал нервничает, — подумал водитель, — вроде бы все идет как всегда, а он нервничает».

Генерал Морозов уже дважды поглядывал на циферблат часов и дважды сверял время с часами на приборной панели — словно поджидал время, когда следует сделать вид будто он изменил свое решение только сейчас. Это не ускользнуло от наблюдательного водителя.

— А знаешь что, Петя, ты довези меня до угла, до перекрестка, а дальше я пройдусь пешочком, хочу немного воздухом подышать, устал чертовски.

— Как скажете, — ответил водитель, объезжая большую лужу, не желая пачкать автомобиль.

— Уже сказал.

А генерал Морозов действительно нервничал, ему сделалось не по себе. Хотя он и встречался с Панкратовым уже не первый и даже не пятый раз, а тем не менее волновался, нервничал, чувствовал себя, как солдат-новобранец перед тяжелым боем. Ему вдруг захотелось в туалет, он почувствовал, как внизу живота начинаются рези.

— Да что это со мной, — пробурчал он и, тронув за плечо водителя, спросил. — Слушай, тезка, может, у тебя сигареты есть?

— Так точно, — ответил водитель, подавая пачку недорогих сигарет.

Но генералу было все равно — дорогие они или дешевые. Когда волнуешься и чувствуешь себя неважно, обычно не рассуждаешь, дорогую таблетку тебе суют в рот или дешевую, главное, чтобы она помогла. А Морозов знал, сигарета ему поможет. Он долго и неумело щелкал зажигалкой, наконец, нервно закурил, откинулся на спинку, посмотрел в стекло, сделал одну глубокую затяжку и тут же еще пару. Потом резко погасил сигарету в боковой пепельнице.

Кожа сиденья, когда генерал двигался, скрипела, издавая непристойные звуки, и Морозова это сильно раздражало.

— Слушай, Петя, — спросил он, — тебе нравится кожаный салон?

— Да, — ответил водитель.

— А может лучше велюровый, а?

— Нет, что вы, Петр Иосифович, кожаный куда как лучше и убирать легче, протер влажной тряпочкой и он, как новый сверкает, поскрипывает.

— Вот этот скрип меня и раздражает, Водитель насторожился, готовясь услышать очередное откровение своего важного пассажира, а тот решил избавиться от навязчивых ассоциаций, рассказав о них вслух.

— Я понял, почему меня злит скрипение кожи.

У отца также скрипела портупея, когда он меня наказывал.

Водитель усмехнулся, усмехнулся наивно, так как может смеяться человек, не обремененный никакими заботами.

«Вот я так смеяться не могу, — подумал о себе генерал, — я даже когда смеюсь, нервничаю, искренности мне не хватает в улыбке.»

— Вот здесь, вот здесь, — тронув водителя за плечо, попросил генерал.

Черная машина мягко притормозила.

— Петр Иосифович, может, зонтик возьмете. Погода ведь хреновая, дождь может пойти.

— Что? Что ты говоришь, Петр? — генерал уже думал о своем.

— Зонтик возьмите. Мне в машине он ни к чему, а вам хоть и недалеко идти, но все равно намокнуть успеете.

— Да нет, что ты. Не надо, я в плаще, в шляпе, — генерал выбрался из машины, пожав на прощание водителю руку.

«Странный он сегодня какой-то», — подумал водитель, переключая скорость, и вливаясь в вечерний поток машин.

Глава 2

На улице уже было темно, влажный асфальт искрился, машины, сверкая рубиновыми габаритными огнями, двигались в сторону Садового кольца.

Генерал Морозов огляделся, до его дома оставалось метров семьсот.

— Ну где же они, — тихо проворчал генерал, поднимая воротник и надвигая поглубже шляпу, почти на самые глаза.

— Главное чтобы меня никто не узнал.

Он отошел к дому и двинулся вдоль стены, опасаясь, что если пойдет посередине тротуара, то обязательно столкнется с кем-нибудь из знакомых.

Петр Иосифович держал руки в карманах плаща, двигался неторопливо, словно бы совершал свою обычную вечернюю прогулку. Пройдя квартал, он стал нервничать сильнее.

«Странно, странно, — подумал он, где же, будь он неладен, этот Панкратов.»

И не успел он додумать до конца мысль о Панкратове, как увидел мужчину в куртке из грубой черной кожи с мобильным телефоном в руке. Мужчина что-то говорил, поглядывая на генерала.

"Это еще кто такой? — подумал Морозов и именно в этот момент из узкой улицы бесшумно выкатился шестисотый «мерседес» и замер напротив генерала.

Морозов остановился, решая — справа обойти тот или слева. Дверца открылась.

— Сюда, Петр Иосифович, сюда, — услышал он негромкий бас Панкратова и вздрогнул, словно на него вылили ушат холодной воды.

— Секунду.

Он быстро юркнул в темный салон автомобиля, сел на заднее сиденье. Панкратов, небрежно закинув нога за ногу, испытывающе поглядывал на генерала.

— Добрый вечер, Петр Иосифович! — Панкратов подал руку, генерал ответил вялым рукопожатием.

— Что-то настроение у тебя не очень, а, Петр Иосифович? — спросил Панкратов, испытывая терпение собеседника — не о самочувствии же собрались они разговаривать.

— Настроение хуже некуда.

— А как дела в твоей конторе? — Панкратов задал еще один бессмысленный вопрос.

Генерал пожал плечами.

— Не знаю что и ответить, но бывали времена и похуже.

— Ладно, потом расскажешь. Трогай, — обратился Панкратов к водителю, рядом с которым на переднем сиденье сидел еще и охранник.

«Мерседес» медленно выехал на улицу, шурша шинами по асфальту.

— Заедь куда-нибудь, — бросил Панкратов водителю. — У нас разговор с Петром Иосифовичем. , Генералу не понравилось, что Панкратов громко называет его имя, отчество. Стеклянная перегородка между водителем, охранником и салоном бесшумно поднялась вверх.