— Это страшное предложение.

— У вас есть другие?

— Нет.

— Тогда, в чем же дело? Соглашайтесь.

— Я думаю.

— О чем?

— Как это лучше сделать.

— Тут я вам не советчик, — развел руками Курт и подумал — "Сиваков уже подавлен, может, получится финт с его женой. Мне он не верит, это однозначно.

А вот увидев близкого человека, который тешит в душе иллюзорную надежду на спасение, может сломаться".

Он не спеша, чтобы испугать женщину, вытащил из кармана нож, не бандитский, а самый обыкновенный — перочинный с металлическим крестиком, впаянным в красную ручку, и легко перерезал им веревки.

— Видите, наполовину я вас освободил. — И тут же отвел в сторону локоть, предлагая женщине взяться за него, потому что Софья плохо держалась на ногах после пережитого ужаса.

Этот простой жест совершил невозможное. Она забыла, потому что не хотела помнить, о смерти охранника Олега, о том, что находится в плену, что ее мужу грозит смерть.

— Камни у вас хорошие, — поцокал языком Курт, присматриваясь к бриллиантам, оправленным в золотые бляшки.

— Да-да…

— Но о камнях поговорим позже, когда вы будете свободны. В вашем распоряжении, — он посмотрел на часы, — "пятнадцать минут, большим я не располагаю.

Курт отворил дверь в подвал, где сидел привязанный к креслу Сиваков, и пропустил вперед себя Софью. Выразительно посмотрев на веревки, которыми был опутан Илья Данилович, погрозил пальцем Софье.

— Вряд ли у Вас это получится, но развязывать его не советую.

Дверь бесшумно закрылась. Курт привалился спиной к холодной кирпичной стене и засек время. Он стоял разгоряченный, потный, наслаждаясь прохладой, исходящей от кирпичей.

Взглядом, не отрываясь, он следил за движением секундной стрелки, которая на его дорогих часах двигалась не рывками, а бежала ровно. Эти часы Курт любил. Именно, движением секундной стрелки, они напоминали ему живое существо. Время от времени он прислушивался к звукам, доносившимся из подвала. Он разбирал кое-какие слова, женщина шептала. Сиваков то ругался, то молча слушал свою супругу.

«Не уговорит, — подумал Курт, — но и этот шанс нельзя было упускать. Хотя черт ее знает. Иногда в моменты опасности у людей, особенно у баб, открываются скрытые таланты».

Он провел ладонью по затылку, рука оказалась мокрой от пота.

«Ну и волнуюсь же я. Это не шутка — ввязаться в такую крупную борьбу. Прошло четыре минуты», — машинально отметил Курт.

Софья, сидя на корточках возле мужа, пыталась убедить его рассказать бандитам все, о чем он знает.

— Ильюша, жизнь-то дороже, зачем тебе выгораживать остальных? Пусть отвечают за себя сами.

— Да ты хоть знаешь, дура, чем мы занимаемся?

— Ну, — Софья задумалась, — чем-то нехорошим.

Это определение привело Сивакова в негодование.

— Нехорошим! — закричал он. — Да ты, дура, понимаешь, что за деньги, которые есть у нас, убивают не задумываясь, — и тут же понизив голос, шепотом попросил, — развяжи меня.

Софья машинально протянула руку к туго затянутому на подлокотнике деревянного кресла узлу, но тут же отдернула:

— Нельзя.

— Кто тебе сказал?

— Он.

— Он же нас и убьет.

— Нет, с ними можно по хорошему. Мы же им не нужны, им нужно знать…

Сиваков закатил глаза, поражаясь тупости жены.

Ведь до этого он считал ее вполне трезво мыслящей женщиной.

— Раньше ты хоть свои интересы умела соблюсти.

— Расскажи. — слезно просила Софья.

— Ты до этого лезла в мои дела?

— Нет.

— И все было хорошо?

— Можно сказать, — да.

— Так вот, не лезь и теперь! — в сердцах крикнул Илья Данилович.

— Ты же видишь, — продолжала увещевать Софья, — они нас почти не били, лишь так, чтобы не оставались синяки. Значит, собираются выпустить.

— Нас уже хватились. Мне предстоял деловой разговор в гостях. , — Придумаем что-нибудь, скажем, что машина сломалась.

— Брось об этом думать, — зашипел Сиваков, — единственное почему они нас до сих пор не убили — это потому, что они не знают того, что знаю я. И я, а может, и ты спасемся только благодаря молчанию.

Дверь скрипнула, хотя прошло всего лишь десять минут. Курт, прислушивавшийся к разговору, уловил в нем нужную точку.

— Уже прошло пятнадцать минут? — Софья в изумлении вскинула брови, отчего ее лице показалось еще более глупым.

— Да, — он показал ей циферблат и щелкнул по стеклу пальцем. — Как успехи?

— Я почти уговорила его, еще бы немного…

В глубокий подвал зашел и Федор.

— Уведи ее, только обходись с ней повежливее, пока повежливее, — уточнил Курт.

Лицо Курта медленно меняло выражение, искусственная доброжелательная улыбка исчезла, на лбу пролегли глубокие вертикальные морщины.

— Куда и когда прибывает транспорт с наркотиками? — четко чеканя слова, спросил бандит.

Сиваков попробовал усмехнуться.

— Догадайся.

Курт занес кулак для удара.

«Если ударит в лицо, значит, все кончено, — подумал Илья Данилович, — а если он и впрямь боится оставить на моем лице синяки, значит, я вел разговор о деньгах не зря».

Кулак Курта остановился в десяти сантиметрах от носа Сивакова — Посуди сам, если я скажу, то стану больше не нужным вам.

— Логично, — согласился Курт — Я дам тебе деньги, не обману.

— Исключено. Придется тебе испортить настроение по крупному, потому что ты такая гадина, что через пять минут привыкнешь жить и в серной кислоте.

Причем будешь жить и там неплохо.

Сиваков, не моргая, смотрел на Курта.

— Для начала мои ребята оттрахают у тебя на глазах твою жену, причем оттрахают во все дырки, а потом ты увидишь, как она будет умирать.

Сиваков пытался сохранять самообладание.

— Это, конечно, неприятно, но я переживу. Трахали ее в мое отсутствие и согласия не спрашивали. Неужели ты думаешь, что я настолько дорожу бабой, чтобы забыть о себе и о деньгах.

— Сволочь ты, Сиваков, — Курт хотел ударить Илью Даниловича, но снова остановился, — из тебя вытянут то, что ты знаешь.

— Послушай, Курт, — вполне развязно произнес Сиваков, словно и не был связан, словно разговаривал со своим мучителем на равных, — даже под пытками я не откажу себе в удовольствии обмануть тебя и твоих хозяев. Времени у тебя в обрез. Небось, дали срок — разузнать обо всем до утра? Так что потеряешь сперва мои деньги, а потом твои же тебя и прикончат за обман, за мой обман. Учти это, Курт.

В глазах бандита мелькнуло сомнение.

— Ты, Сиваков, думаешь, что такой крепкий?

— Я человек деловой, не рассуждаю категориями крепкий-слабый, честь-предательство. Где перепадает больше денег, там и я. И ты, такой же.

— Ты меня с собой не равняй.

— Ты ради удовольствия работаешь?

Курт взглянул на часы.

— Времени мало, кончать с тобой пора. Еще немного подумай и готовься. Подохнуть тебе я не дам раньше времени. Сердце, чуть что, уколами поддержим. И запомни, последнее, что тебе вырвут, так это язык, а первым, думаю, догадываешься что. Времени у тебя ровно на сигарету. — Курт ловко щелчком выбил из пачки одну сигарету, поднес ко рту и сжал фильтр губами. — Думай быстрее.

Глава 8

Шаги Курта эхом разнеслись по подвалу. Дверь осталась открытой. Сиваков сидел привязанный к креслу под яркой лампой, взятой в жестяной зарешеченный абажур. Взгляд его медленно скользил по комнате. Чисто вымытый бетонный пол…

«Интересно, сколько луж крови они с него уже смыли?»

Он вздрогнул, когда взгляд его остановился на вполне безобидных в другом месте металлических кольцах, вмурованных в стену. Он представил себе как его сперва подвешивают на веревках пропущенных сквозь эти кольца, расположенные в двух с половиной метрах от земли, а затем тянут за веревки, ощутил боль в пока еще целых суставах, услышал треск лопающихся сухожилий…

Взгляд скользнул дальше и тут же уперся в большие садовые ножницы с деревянными ручками. Он не мог толком рассмотреть, прилипло ли что-нибудь к широким черным лезвиям. В углу не хватало света, да и до стены было порядочное расстояние. Ему мерещились остатки волос, лоскутки кожи.